С одной стороны, в университете я приобщался ко всему лучшему и великому, что только есть в богословии, к непонятному и исполненному глубочайшего смысла, а с другой – пытался донести это до людей, как служащий священник в десяти деревнях, которые мне назначил для служения местный епископ. В трех из них я регулярно проповедовал народу и видел, что меня не понимают, или мне просто казалось тогда, что меня не понимают. Я чувствовал абсолютное одиночество.
Я говорил сам себе: что мне делать в такой ситуации, какой смысл имеет снова идти в воскресенье в храм, это же деревня…
На проповеди я затрагивал какую-нибудь тему, говорил небольшую речь, и видел, что люди задумчиво опускали головы, а потом опять, как ни в чем не бывало, продолжали дальше жить, как жили, как будто ничего и не слышали. Это одиночество было тяжелым чувством, я говорил сам себе: что мне делать как священнику в такой ситуации, какой смысл имеет снова идти в воскресенье в храм и разговаривать с таким-то, это же деревня... Я не говорю, что это легко, ведь я уже объяснил, что выбирал не самый легкий стиль проповеди, но я уверен, что слушавшие мои проповеди были вполне в состоянии понять то, что я пытался до них донести. И хотя я с того времени многому научился, в тот период это было для меня серьезной проблемой. Пока однажды со мной не случился следующий чудесный случай, через который Господь меня многому научил.
В один воскресный день, после окончания Божественной Литургии, ко мне подошли священник, очень простой человек, и два церковных смотрителя, наипростейшие, неграмотные люди и сказали: «Не уходи так просто, не поговорив с нами. Хорошо?» Закончилась Литургия, и я, как всегда, остался наедине со своими скорбями. Мы пошли пить кофе в кафе на деревенской площади. Мы сидим, пьем кофе, вдруг один из смотрителей храма поворачивается ко мне, посмотрел на меня внимательно и говорит: «Слушай отец, у нас с господином Яннисом (Яннис был вторым смотрителем храма) были большие сомнения: поскольку наш храм еще не был освящен епископом, Таинства которые в нем совершались были каноничными или нет?» Я им говорю: «Ох, ох, что здесь творится?» Такое их недоумение, оно и на меня произвело большое впечатление. Он продолжает: «Знаешь, что мы сделали? Мы договорились поститься три недели, чтобы Господь сам разрешил наше недоумение. Мы стали поститься, и, действительно, в одно из воскресений, еще до того, как к нам прибыл епископ освящать храм, во время Литургии мы опять видели свет». Я начал громко говорить: «Какой свет? Что за свет?» – «Ну тот свет, он не солнечный, смотришь после него на солнце, и тебе кажется, что ты смотришь на тьму. Этот свет, когда нисходит, начинаешь все видеть совершенно по-другому, начинаешь видеть совсем другие вещи, разные события, состояния, настоящее, прошлое, будущее в нем», – пытался объяснить он.
Меня это так растрогало, оказалось, что я сидел между простецами, которые имели опыт, подобный святым Григорию Паламе и Симеону Новому Богослову! И, конечно, благословлял их и Литургию совершал тот самый священник, который сидел с нами. Этот простейший отец кивал головой, подтверждая: «Да, да, мы все там были, подобно...» Я очень умилился, и, конечно же, начал доискиваться, почему именно они, расспрашивая этого совершенно простого, необразованного человека.
– Скажи мне как ты живешь? (Я задал такой вопрос, так как испытал шок, который меня сопровождал потом долгие годы).
– Э, да как я живу? Бедно живу.
– Да нет, как ты проводишь свои дни? Что такого особенного делаешь?
– Я не делаю ничего особенного. Просто люблю Бога и немного терплю
– Да я не делаю вообще ничего особенного. Просто люблю Бога и немного терплю. Просто терплю.
У него было терпение, знаешь, что значит терпение? Терпение – значит твой добровольный Крест, который вмещает в свои объятия всех других людей. И в этом Кресте тебе открывается Бог.
Это было величайшим доказательством того, что исихазм является жизненным естествознанием, и не думайте, богословы, что исихазм является личным достижением, подобно состояниям в индуизме или достижением тех, которые упраздняют свою волю, чтобы видеть видения. Именно этим путем было явлено множество откровений, которых я, будучи магистром богословия, с того момента так и не сподобился, и вряд ли когда-либо сподоблюсь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий